• Advertisement

Трагедия с конвоем БД-5

Модераторы: info, SergeyOdessa, Модераторы

Трагедия с конвоем БД-5

Сообщение Admin 03 май 2010, 10:50
IP:

О трагедии с конвоем БД-5 собрано уже много материала. Я привожу только свою первую публикацию. Многое есть в инете по этой теме.Я думаю, что форумчанам было бы интересно ознакомиться с этими материалами. Но пока я не могу разместить все материалы на форуме из-за нехватки времени. Исследованием истории конвоя БД-5 и гибели транспорта "Марина Раскова" мы занимаемс вполтную уже два года. И как вы сами понимаете, за два года образовался огромный пласт материалов.

КАРСКОЕ МОРЕ, ОБАГРЁННОЕ ГОРЕМ

Многим кажется, что Ямал был далёк от линии фронта и находился в глубоком тылу. Но в Карском море грохотали взрывы, наши корабли подрывались на минах и торпедах. Карское море было окрашено горем кровавых сороковых годов. Не последнюю роль во время боевых действий в Арктике сыграли полярные лётчики. Одним из ярких представителей полярной авиации был пионер освоения Заполярья Матвей Ильич Козлов.
Как-то летом, идя по берегу Полуя, я увидел мальчишку лет двенадцати. Он сидел и сосредоточенно кидал камни. Недалеко стояла машина. Я подумал, что, наверное, паренёк приехал с родителями. Я люблю смотреть на воду и решил присесть на большой валун. А мальчишка сидел, собирал камни, сортировал их и кидал в воду. Меня это заинтересовало. Я чувствовал, что был какой-то известный только пацану смысл в его действиях. Попытался смотреть на воду, но любопытство меня отвлекло от созерцания природы. Подошёл к парню и спросил его: «Что ты делаешь?» Он был так занят работой, что ответил правдиво и коротко: «Так, вспоминаю». Я отошёл и стал наблюдать за ним. Он собрал две кучки камней. Одна горка состояла из более или менее плоских и гладких камней, а вторая кучка – из всех остальных. Сначала мальчишка о чём-то вспоминал, брал грубоватый камень и ожесточённо кидал его в воду, где он с бульканьем уходил на дно. Потом лицо парнишки озарялось улыбкой. Он брал плоский камень и кидал его «блинчиком». Камень подпрыгивал от воды и оставлял за собою следы кругов на реке. Вдруг он быстро встал, приняв какое-то решение. Разровнял кучку шершавых камней и принялся кидать только «блинчики». Мальчишка был счастлив. С яра спустились родители, и мальчишка побежал с радостным криком к ним. А на берегу осталась лежать неизрасходованная им горка хороших воспоминаний. А я долго ещё сидел и смотрел, как далеко расходятся волны по воде от его воспоминаний.
Волны нашей памяти имеют разную длину. Узелки памяти у каждого завязаны по-разному. Но есть исторические события, которые становятся основой памяти каждого, кто их пережил. Опять пришла весна. 9 мая. Наш народ 63 года назад одержал победу. Великую Победу.
О жизни полярного лётчика Матвея Козлова известно мало. Редакции журнала «Ямальский меридиан» пришлось потратить немало усилий для поиска информации и свидетелей, что-либо знавших о Матвее Ильиче и о трагической гибели судна «Марина Раскова», происшедшей 12 августа 1944 года в Карском море. Даже сейчас, спустя годы, читая документы, представляешь весь ужас трагедии гибели людей на море и героизм моряков и лётчиков, спасавших оставшихся в живых.

Трагедия

В начале августа 1944 года германское командование направляет «подводную стаю» «Грайф» (подлодки U-278, U-362, U-365, U-711, U-739 и U-957) для действий в Карском море. Лодки заняли позиции в основных узлах морских путей – восточнее Новоземельских проливов и в районе Диксона. Скрытность своих действий немцам не удалось сохранить – уже 10 августа одну из субмарин обнаружили зимовщики в бухте Полынья. Тревога была объявлена на следующий день по всему Северному морскому пути – были предприняты меры предосторожности. К сожалению, этих мер оказалось недостаточно для предотвращения одного из самых трагических эпизодов за всю войну в арктических водах.
Из Архангельска 8 августа вышел небольшой конвой «Белое море – Диксон № 5» («БД-5»). Основное судно – большой транспортный пароход «Марина Раскова» (водоизмещение 9083 т). На его борту находились 354 человека (по другим данным – 359): экипаж, очередная смена полярников, семьи работающих на Диксоне, в том числе 16 женщин (по другим данным – от 116 до 125) и 20 детей (по другим данным – 24). В числе пассажиров было 116 военнослужащих БВФ и 236 специалистов, работающих в системе ГУСМП. Команда парохода «Марина Раскова» состояла из 51 человека, кроме того, на судне была небольшая военная команда из помощника капитан и пяти краснофлотцев (сигнальщики и зенитчики). На грузовом пароходе было размещено более 6000 продовольственных, строительных и технических тонн грузов для Карской военно-морской базы, «Нордвикстроя» и полярных станций ГУСМП. Капитаном «Марины Расковой» был опытный полярник В.А. Демидов. Транспорт сопровождали три тральщика американской постройки – «АМ-114» (командир – И.О. Панасюк), «АМ-116» (командир – В.А. Бабанов) и «АМ-118» (командир – С.М. Купцов). Во многих публикациях применяется название серии тральщиков «АМ», хотя в некоторых пишется – «Т».
Погода благоприятствовала переходу конвоя: волнение моря – 2-3 балла, небо – безоблачное, видимость – хорошая.
После обнаружения подводной лодки 10 августа на конвое БД-5 было усилено наблюдение за морем, однако ни сигнальщики, ни гидроакустики ничего тревожного не обнаруживали. К полудню 12 августа на конвой поступило ещё одно сообщение об обнаружении подводной лодки. Учитывая такую ситуацию, командир конвоя капитан 1-го ранга А.З. Шмелёв принял решение держаться ближе к острову Белый, где из-за небольшой глубины можно было чувствовать себя в относительной безопасности от субмарин врага. Однако это не помогло...
Немецкая субмарина U-365 обнаружила и атаковала конвой БД-5. Двенадцатого августа, около 20 часов в примерной точке 73°22'N – 66°35'E, на пароходе «Марина Раскова» у переборки между вторым и третьим трюмом с правого борта раздался взрыв. После взрыва командир конвоя капитан 1 ранга А.З. Шмелёв, решив, что его причиной стала донная мина, приказывает застопорить ход и приступить к спасению экипажа.
Положение конвоя БД-5 в момент взрыва было таким: впереди «Марины Расковой» находился тральщик «АМ-118», с правого борта – «АМ-116» и с левого борта – «АМ-114». Взрывом были выведены из строя два котла, и транспорт остановился. Сила взрыва была настолько мощной, что мешки с мукой, находящиеся в третьем трюме, выбросило через пробоину в борту на палубу парохода. Спасательные шлюпки, находившиеся на правом борту, оказались разрушенными. Транспорт «Марина Раскова» дал крен. Судно стало осаживаться на нос, так как во втором трюме уровень воды добрался до отметки в восемь метров и в третьем трюме – до трёх метров. Кроме того, поступала вода и в котельное отделение. Через некоторое время благодаря умелым действиям и смекалке моряков, течь и угол крена судна были стабилизированы. Из машинного отделения сообщили, что вода подступает к топкам котельных. Капитан приказал выключить котлы, а машинной команде подняться на палубу. От взрыва в твиндеке №3, где находилось большее количество пассажиров (во время взрыва был ужин), были повреждены трапы, выходящие на палубу; поднялась паника. С большими усилиями люди из твиндека поднялись на палубу. Паника немного улеглась.
Тральщики после взрыва развернулись и направились на помощь транспорту. Когда «АМ-118» подходил к пароходу, в его кормовой части с левого борта раздался сильный взрыв. Но «АМ-118» оставался на плаву. Через некоторое время на «АМ-118» раздался второй взрыв, после чего тральщик быстро затонул. Остальные два тральщика развернулись и, сбросив вешки (ещё было предположение, что конвой попал на минное поле), отошли и остановились с обоих бортов примерно в расстоянии 1–1,5 мили.
Многие оказались в холодной воде, в том числе и командир конвоя. Старшина 1 статьи Глухарёв помог капитану 1 ранга А.З. Шмелёву доплыть до трального буя и оставался около него до подхода спасательной шлюпки. Краснофлотцы подняли из воды на шлюпку раненого инженер-капитан-лейтенанта М.И. Ванюхина, командира корабля капитан-лейтенанта С.М. Купцова, курсанта И. Горькова. Плавающие на воде люди с «АМ-118» были подобраны на борт «Марины Расковой», «АМ-116» и «АМ-114». Подобрали тех, кто успел спастись.
С борта «АМ-114» А.З. Шмелёв продолжил командовать конвоем, сосредоточив внимание на спасении людей. В 20 ч 25 мин «АМ-114» стал на якорь. После гибели «АМ-118» на транспорте «Марина Раскова» было принято решение о высадке пассажиров на шлюпки. Шлюпки были спущены, и подошли на выручку два катера с тральщиков. Так как на шлюпки садились только женщины и дети, которые направлялись к «АМ-114», остальные пассажиры приступили к спуску двух кунгасов, шедших на борту «Марины Раскова» как груз. На первый кунгас сели около 65 человек; его принял на буксир катер с «АМ-116» и повёл к последнему. Второй кунгас, имея на борту 46 человек, подошёл к «АМ-116» на вёслах. В спасении людей были задействованы два кунгаса и четыре шлюпки (шедшие на борту парохода как груз), три металлических спасательных вельбота с транспорта «Марина Раскова», два катера и несколько шлюпок с тральщиков. Почти три часа продолжалась спасательная операция, в результате которой на борту «АМ-114» оказалось 200 эвакуированных с «Марины Расковой» и спасенные с «АМ-118».
С катера, шедшего с пассажирами к «АМ-116», в 0 ч 15 мин обнаружили подлодку под перископом. Погода начала ухудшаться, усилился северо-восточный ветер, начало штормить. Попытки по спасению судна «Марины Расковой» результатов не дали, пароход всё больше погружался в воду. В.А. Демидов принял решение эвакуировать всех, кроме восьми человек, сам он также оставался на борту корабля.
13 августа в 0.45 на «АМ-114» раздался мощный взрыв, поднялся огромный водяной столб разрушения, и спустя четыре минуты тральщик затонул со всеми, кто был на его борту. К месту гибели «АМ-114» подошёл катер с «АМ-116», но из воды подняли только 26 человек. Нет данных о том, были ли высажены на тральщик «АМ-114» все женщины с детьми, однако в числе спасённых не было ни одного пассажира, направленного с транспорта «Марина Раскова» на «АМ-114». Это даёт основание предполагать, что все женщины и дети с парохода были подняты на борт тральщика «АМ-114» и они погибли. Погиб и А.З. Шмелёв.
Если представить эту картину – мороз идёт по коже: крики детей, глаза женщин, просящих помощи, команда тральщика, стойко принявшая смерть. И я вижу их глаза, обращённые к нам, потомкам, смотрящие из-под воды и просящие успокоения. Их души не успокоились даже спустя 64 года.
Неизвестно, была ли обнаружена подводная лодка на тральщике «АМ-116», либо это было только предположение, но вслед за взрывом на «АМ-114» «АМ-116» дал ход и ушёл от места аварии в Хабарово. Катер с «АМ-116», ведший на буксире кунгас со второй партией пассажиров, обрубил буксирный канат, оставил кунгас, а сам направился к «АМ-116», который в это время уже дал ход. Экипаж катера был поднят на борт «АМ-116», а сам катер был взят на буксир, но вскоре оторвался. Я не буду оценивать решения командиров. Легко судить или осуждать прошлое из будущего, сидя в мягком кресле. Не может судить тот, кто сделал и пережил меньше, чем эти люди. На войне часто приходится принимать жёсткие решения, а иногда жестокие. Но обрубив канат с кунгасом, обрубили надежды на спасение оставшихся в море. Кунгас превратился в кунгас смерти.
Перед командиром «АМ-116» В.А. Бабановым стала нелёгкая задача: продолжать спасательные операции или выйти из опасного района, оставив на произвол судьбы плавающих на плотах и кунгасах людей. Он решил уйти, спасти тральщик и находившихся в нём людей.
Высадка пассажиров с парохода была закончена к двенадцати часам ночи. Вслед за этим на шлюпку с «АМ-116», находившуюся у борта «Марины Расковой», сошли: капитан с четырьмя помощниками, старший механик, три механика и военный помощник; шлюпка направилась к «АМ-116», но не успела дойти до него. Командный состав, за исключением 3-го помощника, и три механика, пересели в шлюпку № 4, возвращавшуюся от тральщика «АМ-114», и направились к пароходу. По сообщению 3-го помощника, – с целью забрать мореходные инструменты.
В это время на транспорте «Марина Раскова» с правого борта раздался взрыв у мостика, и судно начало крениться на правый борт. Капитан и его помощники поспешно сошли с борта в шлюпку, тут же раздался новый взрыв (также в районе мостика парохода) – судно переломилось и быстро затонуло ночью 13 августа. В это же время из-под кормы судна всплыла подводная лодка.
Люди, плавающие на плотах, на малых шлюпках и на шлюпках с «АМ-116», пересели частично в шлюпку № 3 и № 2 с парохода и в кунгас.
Всего командой тральщика «АМ-116» было подобрано по одним данным – 178 человек, по другим – 145. Документально подтверждены данными 145 человек с «Марины Расковой», а данные о 33 пассажирах с «АМ-114» и «АМ-118» пока стоят под вопросом. Всего, по примерным подсчётам, на плавсредствах на море осталось около 120–130 человек, не считая погибших на «АМ-114» и «АМ-118».
Указанные данные взяты из показаний спасённых пассажиров и членов экипажа парохода «Марина Раскова». В некоторых случаях они противоречивы и расходятся.

Героизм

Наступившая сразу же после описанной трагедии нелётная погода исключала всякую возможность проведения до 14 августа полномасштабных поисков разбросанных по морю шлюпок и кунгасов. Хотя 13 августа Е.Е. Евдуков на летающей лодке «Каталина» (бортовой № 3) в 6 ч 30 мин вылетел с Диксона, в 14 ч. 8 мин. из Усть-Кары на поиск и для оказания помощи личному составу конвоя БД-5 вылетел ГСТ (пилот – подполковник М.И. Козлов) с военфельдшером и запасом продовольствия на борту. Но самолёты начали быстро обледеневать и, не долетев до места трагедии, были вынуждены вернуться обратно на место базирования.
Пятнадцатого августа к месту гибели парохода «Марина Раскова» вылетел с острова Диксон лётчик Станислав Викторович Сокол (в других публикациях – Георгий Яковлевич Сокол). Кроме него в поисках принял участие и тральщик «АМ-116». Несмотря на все старания, обнаружить ничего не удалось.
Только 17 августа летчик П.А. Евдокимов (в других публикациях – Е. Евдокимов) обнаружил одну из шлюпок с парохода «Марина Раскова», в которой находились 19 человек, и в том числе и раненый в голову командир «АМ-114» И.О. Панасюк. Все были спасены и доставлены в губу Белушью.
Вечером 17 августа экипаж под руководством М.И. Козлова вылетел на поиски. Десять часов пилил море галсами. Утром 18 августа, когда уже собирался возвращаться на берег, наткнулся на вельбот. Издали показалось – пустой. Прошли над ним – люди! Живые!
Сели, подтащили вельбот. То, что лётчики в нём увидели, было ужасно. Двадцать пять человек, измождённых за неделю скитаний без пищи и воды, с опухшими, раздутыми ногами, руки окровавлены. «Пить! Пить!» – просили они. Был морс – всем дали по кружке.
Не просил пить только средних лет мужчина в военной форме. Механики еле втащили его в самолёт. Он как сел, так и не шелохнулся. Механики разжали ему зубы, влили морс. У него хватило сил только облизать губы. Лётчики попробовали снять с него сапоги, но ноги так опухли, что пришлось разрезать голенища. Пальцы растирать было уже бесполезно: чёрные, как угли. Придётся врачам потом, видно, ампутировать.
Рядом с военным сидела девушка. Она рассказала:
– У него дочь и жена погибли, когда «Марина Раскова» тонула. Он их посадил на моторный катер и отправил на тральщик. В катер посадили всех с маленькими детьми. Ну а мы – на вёслах, в шлюпке. Они до тральщика быстро добрались. Только их на палубу подняли – взрыв. И 114-й на глазах – на две половины. Вот он с тех пор ни слова и не сказал.
Приняли всех с вельбота на борт самолёта, благополучно доставили на Диксон 25 человек, десять из них – в крайне тяжёлом состоянии. Медики оказали им первую помощь. В тот же день С.В. Сокол спас ещё 11 человек.
На поиск людей 19 августа вылетели три самолета. В 13 ч. 44 мин. капитан С.В. Сокол в точке 73°N, 63°E обнаружил кунгас, в котором находилось 35 человек. С воздуха шторм представлялся менее значительным, чем когда приводнились. Когда С.В. Сокол стал направлять летающую лодку к кунгасу, то нос кунгаса поднимался на волне выше крыльев самолета. С кунгаса смогли снять только двух человек с помощью надувной лодки, после чего её унесло в море. Самолёт взлетел, сбросив для людей, оставшихся в кунгасе, продукты и воду. Капитан С.В. Сокол радировал об обнаружении кунгаса и вернулся на аэродром.
23 августа после 7 часов 20 минут полёта Козлов обнаружил кунгас с людьми. Была направлена телеграмма: «Кунгас найден. Остались живые люди. Направляйте судно. Козлов». Судов в этом районе не было, и поэтому Ареф Иванович Минеев (начальник штаба морских операций западного района Арктики) попросил Козлова барражировать над кунгасом, чтобы не терять его из виду и навести на кунгас спасательный корабль.
Они и так уже кружили восемь часов. Восемь ужасных часов. Внизу, в бушующем море, волны швыряли маленькое судёнышко, погибали люди. Вначале лётчики пытались сосчитать, сколько же осталось в живых, и не могли: живые сидели среди мёртвых.
Уйти от этого ужасного зрелища, набрать высоту или делать большие круги было нельзя. Туман прижимал их к штормовому морю: чуть в сторону – потеряют из вида кунгас. Найдут ли его на следующем заходе?
– Ну держитесь, держитесь, ребята, – повторял уже несколько минут Матвей Ильич, словно там, внизу, в кунгасе, могли услышать его слова. – Мы ведь вас нашли.
Матвей Ильич поймал себя на мысли, что этим он хочет уговорить себя.
Две стихии – море и небо – ещё с тех пор, с Севастополя, сошлись в его жизни. Всю жизнь он пролетал над морем, над Ледовитым океаном – в море садился, с моря взлетал.
И сейчас под ним – Карское море. И перед этим хаосом тяжёлых волн он чувствовал свою беспомощность. Матвей Ильич сначала считал, что главное они сделали – нашли людей с конвоя БД-5. Нашли уже тогда, когда никто не надеялся, – через одиннадцать дней, в шторм, в туман. Теперь оставалось только ждать судна и точно навести его на кунгас. Каждые полчаса радист давал пеленг. Их самолет – теперь и маяк, без него судно не отыщет кунгас с людьми.
– Матвей Ильич, – сказал радист, – сейчас был на связи Диксон.
– Ну что? – ожил Козлов. – Когда хоть они придут?
– Говорят, судно вернулось. В такой шторм они идти не могут.
– Ясно...
Уже девять долгих часов кружил самолет над кунгасом. От Козлова поступила телеграмма примерно такого содержания: «Вынужден заканчивать барражирование над кунгасом. Запас горючего иссякает. Если отойду от кунгаса, он будет потерян. Люди погибнут. Жду ваших указаний. Козлов».
Поколебавшись с минуту, А.И. Минеев ответил: «Действуйте по своему усмотрению». От Козлова вскоре пришёл ответ. Видимо, он заранее был продуман. «Иду на посадку. Постараюсь принять людей. Шторм, взлететь не смогу. Буду двигаться по воде к острову Белому».
Он знал: посадка в данных условиях – это самоубийство. Но бросить людей – убийство. И его экипаж прекрасно знал, что он скажет: «Будем готовиться к посадке».
– Ясно, – ответил экипаж.
Одно его нечёткое движение – и они бы погибли. Это он понимал. Если «Каталину» посадить на подошву волны, то самолёт тут же разобьёт о следующую волну, как о бетонную стену. Сажать надо только на гребень. Но всё вокруг ходуном ходит. Попробуй на гребень попади. Волны высотой в четыре метра. Штурвал в руках Матвея Ильича повёл «Каталину» вниз.
Удар. Будто кто-то стукнул кувалдой по днищу. «Каталину» подбросило. Потом ещё и ещё, с каждым разом тише и тише. Когда «Каталина» закачалась на волне, Матвей Ильич подумал: «Мо-сказать, повезло». Его «мо-сказать» многие помнили.
Сесть-то сели, но волны заливают самолёт. А самое страшное – кунгас куда-то исчез. Вокруг – вода и туман. Волны то взмывают выше самолёта, то валятся вниз. Где же кунгас? Неужели потеряли?.. Наконец они увидели его в этой анархии шторма. Кунгас тяжёлый и на такой волне к нему не подойти. Боялись столкновения.
Механик Николай Камирный – его бог силой не обидел – метров на двадцать швырнул трос. Попал. На кунгасе поймали, закрепили. И трос тут же натянулся как струна.
Механик вместе со штурманом Леоновым спустили надувную лодку и двинулись к кунгасу, перебирая руками фал. За семь рейсов переправили всех живых. Их оказалось четырнадцать.
Отвязали трос. Кунгас исчез в тумане.
Лётчики совершили, казалось, невозможное: они не только посадили свой самолёт на волны штормового Карского моря, но и перенесли на руках в самолёт людей, в которых ещё оставались признаки жизни. Вот строки из отчёта Матвея Ильича Козлова: «Бортмеханик Камирный, штурман Леонов, занимавшиеся переброской людей с кунгаса на самолет, нашли там 14 человек живыми и более 25 трупов. Трупы лежали в два ряда на дне кунгаса, наполненного по колено водой. На трупах лежали и сидели оставшиеся в живых, из которых примерно шесть человек были способны с трудом передвигаться самостоятельно».
По заявлению снятых людей и осмотру кунгаса было установлено, что пресной воды, а также каких-либо продуктов на кунгасе не было. Последний кусок сала был съеден за три дня до нашего прихода, а пресную воду по полкружки люди получали из анкерка, оставленного лётчиком С.В. Соколом 19 августа. Экипаж самолёта пошёл на большой риск, приняв на борт такое количество людей. О взлёте в воздух не приходилось и думать. Риск увеличивался ещё и тем, что на самолёт сообщили о появившейся в этом районе немецкой подводной лодке. Учтя всё это, Козлов принял беспримерное решение: рулить к ближайшему берегу – к острову Белому, до которого было миль 60.
Стойки поплавков уходили под воду. В кабине всё намокло. От сырости обуглились электроды. Моторы начали чихать. Но выключать их было нельзя – волны развернут самолёт лагом к волне и затопят.
На четвёртый час этого плавания Матвей Ильич почувствовал боль в затылке. «Опять мой самолёт заныл, – с досадой подумал он, – не нашёл другого времени». Осколки от старенькой «Каталины» сидят у него в затылке. Сидят уже два года – врачи не рискнули их вынимать – с 1942-го, когда он летал на поиски американских и английских моряков с разгромленного конвоя PQ-17.
Матвей Ильич вспомнил девчонку лет восемнадцати с вельбота. Ногти слезли, ноги так опухли, что не влезали в большие мужские валенки. Как её звали? Кажется, Шура. Её спасли, передали в больницу на Диксоне. Ехала на свою первую зимовку на мыс Челюскин... Бывалые моряки не выдерживали, а девчонка выдержала. Она рассказывала, что многих было не растормошить уже на третий день: они сидели, не шевелясь, чувствуя какую-то обречённость. А девчонка гребла, хотя у неё было так же мало надежды на спасение, как и у них. Гребла, сменяя на вёслах мужчин, ещё способных грести. Говорит, что ещё доберётся до мыса Челюскин, на материк возвращаться отказалась. А те, кто потерял надежду на спасение, – где-то там, на дне Карского моря.
Всех в самолёте уже мутит от качки. Хорошо, что Матвей Ильич не видел страданий тех, кто сейчас в салоне. Их уже тринадцать. Один не вынес всех потрясений. Тринадцать... А сколько останется, когда они доберутся до берега?.. Как та женщина, которую Камирный внёс в самолёт на руках? Вся седая, щёки ввалились, глаза потухли – старуха. И всё-таки чувствовалось, что женщина молодая – ей, наверное, лет тридцать. Муж погиб при взрыве тральщика. А она вот пока жива. Пока. «Нет, теперь-то мы дойдём обязательно», – подумал Матвей Ильич.
В начале следующих суток показался маяк о. Белого, а затем гидросамолёт вошёл в пролив. Тем временем направленный командованием тральщик «ТЩ-60» приблизился к самолёту, но на борт он принял 13 человек. Козлов же благополучно перелетел на Диксон. 33 часа напряжённейшего труда!
Военный совет Северного флота по представлению руководства Главсевморпути наградил М.И. Козлова и его товарищей орденами. Представим экипаж. Второй пилот – В.А. Попов, молодой, очень талантливый человек, к несчастью, вскоре погибший в Арктике при аварии самолёта. Старший бортмеханик Н.П. Камирный – великолепный знаток техники и человек необычайного мужества. Камирный обеспечил бесперебойную работу моторов в течение 33 часов. Люди столь же высокого мужества и благородства – штурман И.Е. Леонов, бортрадист Н.А. Богаткин, второй бортмеханик А.Д. Земсков.

Память


«Бывают бесхарактерные люди, а безвыходных ситуаций не бывает», – вспомнил Матвей Ильич любимую фразу инструктора школы морских лётчиков. Эту фразу он, командир самолёта Матвей Ильич Козлов, не раз повторял своему экипажу. И всю жизнь сам верил: всегда можно найти выход. Даже тогда, когда выхода, кажется, нет.
Иногда лётчик не мог принять правильное решение, потому что ему казалось, что единственный выход несёт гибель, на самом деле – за ним спасение. Может быть, ты не спасёшь себя, но спасёшь экипаж и других людей. Непринятие решения в критической ситуации часто ведёт к гибели. Как говорят лётчики, наставления по полётам в Арктике написаны кровью.
Утих шторм. Море стало покойным. Ничто не говорило о происшедшей трагедии. На пассажирском транспорте и двух погибших тральщиках по одним данным было 618 человек, по другим – 519. Спасти удалось по одним источникам 256 человек, по другим – 247. Чёткого ответа на вопрос, сколько погибло: 362, 298 или 272 человека – пока не найдено. У нас есть время, чтобы найти ответ. Но эти потери были одни из самых трагических в конвойных операциях на северном флоте за весь период Великой Отечественной войны.
Настигла кара подводную лодку «U-365». Свою гибель она нашла 13 декабря 1944 года восточнее острова Ян Майен, где её потопила британская авиация.
Когда-то стоял в московской квартире М.И. Козлова памятный подарок из авиационного стекла. На пластинке плексигласа выгравирован рисунок: разорванный торпедой корабль, погружающийся в воду, рядом – пляшущая на волнах шлюпка с людьми и резко идущий на снижение двухмоторный гидросамолет «Каталина». На подставке из того же плексигласа надпись: «Моему второму отцу – лётчику полярной авиации Козлову Матвею Ильичу, спасшему меня и товарищей после семидневного пребывания в Карском море в результате гибели 12 августа 1944 года транспорта «Марина Раскова». Пусть этот небольшой сувенир напомнит о действительно героических буднях Вашего славного экипажа в дни Великой Отечественной войны. С глубокой благодарностью и уважением к Вам А.Я. Булах, г. Изюм, 28 декабря 1965 г.»
Матвей Ильич Козлов жил по адресу: г. Москва, ул. Никитский бульвар, д. 9, кв. 40, в известном доме «полярников». Сейчас там живут другие люди. Не удалось пока найти и родственников Матвея Ильича. В поисках мне помогал Александр Максович Рекстен, житель Москвы, полярник. Он меня и познакомил с Игнашенковым Борисом Николаевичем, знавшим и работавшим в 50-е годы прошлого века с Матвеем Ильичом.
– Борис Николаевич, каким в вашей памяти остался Матвей Ильич?
– Очень добродушным был, переживал за лётчиков. Спокойный и порядочный мужик. С людьми умел разговаривать. Очень любил животных. Всегда удивляло нас его отношение к «братьям нашим меньшим». То он птичек подкармливает, то кошек. Говорим: «Матвей Ильич, брось! Что ты их кормишь?» «Жалко», – отвечал Матвей Ильич. У него даже в Шереметьево своя кормушка была. Мы шутили над ним – он смеялся вместе с нами. Честный, открытый и прямодушный. Если что-то не нравилось – говорил в лицо, вне зависимости от чинов и званий. Не способен был начернить в своей жизни. Он не хотел прославиться, просто такой характер был заложен ему природой. Когда люди попадают в беду, одни обычно спасают свою жизнь, а Матвей Ильич шёл на риск ради спасения других. Не любил красоваться наградами, как другие. Он даже в торжественных случаях не надевал костюм с медалями и орденами. Сколько я его помню – не видел ни одного разу, чтобы он надевал свой иконостас. Если кто-то не знал, что он заслуженный человек, не смог бы догадаться. Матвей Ильич был маленького роста, худосочный. Геройским видом не отличался. Иногда я его спрашивал: «Матвей Ильич, как бы сейчас в небо подняться?» «Да, я бы с удовольствием», – и с тоскою смотрел в небо…
Родина высоко оценила проявленное мужество и героизм Матвея Ильича Козлова. Он был награждён тремя орденами Ленина, четырьмя орденами Боевого Красного Знамени, одним – Трудового Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1 степени, орденом Красной Звезды и медалями. Неоднократно представлялся к званию Героя Советского Союза, но представления отклоняли. Мне кажется, имя Козлова Матвея Ильича может быть внесено в список ямальских героев, как человека, совершившего подвиг в водах Карского моря во время Великой Отечественной войны.
Редакция журнала «Ямальский меридиан», городская общественная организация обдорских краеведов «Родник» продолжают поиск информации о выживших в той трагедии и их спасителях. Хотелось бы восстановить имена тех, кто навечно остался в море в августе 1944 года. Предлагаем всем присоединиться к нашим поискам. Ведь лозунг «Никто не забыт, ничто не забыто!» актуален и сегодня.
P.S. Когда была написана статья, пришёл факс из Санкт-Петербурга. Я ещё раз убедился в том, как тесно связаны между собой темы трагедии, героизма и памяти. В журнал «Ямальский меридиан» от Санкт-Петербургской региональной общественной организации «Полярный конвой» пришло письмо, в котором выражается идея об организации походе-поминовении к месту гибели транспортного судна «Марина Раскова». Этот поход планируется осуществить в августе 2009 года. «Полярный конвой» (как и городская общественная организация обдорских краеведов «Родник») готов быть одним из организаторов и участников похода памяти. Для выполнения задуманного требуются значительные финансовые средства. Но как сказано в письме, «с помощью Ямала мы всё осилим». Это наш долг перед теми, чьи души, застывшие в Карском море, взывают к нам дать им успокоение.
Я верю, что этот поход состоится, что мы всем миром, всем Ямалом найдём денежные средства для святого дела.

Сергей ШУЛИНИН

Хочется выразить благодарность за помощь в подготовке материала А.О. Андрееву, А.М. Рекстену, Ю.Е. Александрову, В.В. Дремлюку, К.И. Сальникову, музею Арктики и Антарктики, РОО «Полярный конвой».
Аватара пользователя
Admin
Site Admin
Site Admin
 
Сообщения: 100
Картинок: 2
Зарегистрирован: 14 май 2009, 19:16

Advertisement


  • Advertisement

Вернуться в День Победы

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1